Пиши, перо, найдись листок бумаги,
Найдись в строке местечко запятой
Опять моей любви нужна отвага,
Петардою взорвись предпраздничный покой.

На десять дней я зачехлю компьютер,
Оставлю сериалы на потом.
Соседи увезут меня на хутор,
А лучше я уйду туда пешком.

Сидит щегол в двойной оконной раме.
Прощебечи оправданную грусть.
Мой новый стих возьми себе на память
И повтори для многих наизусть.

Поле

Вижу поле в святости престола,
где когда-то сеял и косил,
где свой хлеб из свежего помола
в полевом вагончике вкусил.

На краю, как прежде, норку вырыл
суслик, да и замер, как свеча ...
Не забыть мне дядьку - бригадира
важного Корнея Ильича.

Год был строгий. Третий год военный,
лошади в упряжке, да волы.
Мы тогда тянули по две смены
голодны, худющи и малы.

Год военный. Резкие приметы.
Память босоногая остра.
Ночью комсомольские билеты
нам вручали в поле у костра.

И хотя по списку самых малых
вроде обходил призыва страх,
нам войны хлебнуть ещё досталось
на победных, правда уж, фронтах.

А потом ... увы, не на неделю
(отчего ж, попробуй, разберись?)
Где-то по пути с войны осели
и вернулись, видишь, через жизнь.

-Что ты ищешь? - спрашивает поле.
-Нет, я ничего не обронил.
Я тебя, как мог, когда-то холил,
Крупным мальчуганским потом полил,
как умел, когда-то боронил.

Не знаю, видел Александр Фёдорович эту фотографию,
но она сразу вспоминается, когда читаешь следующее стихотворение.
Здесь наши ветераны сфотографированы у памятника в г. Петухово в 1985 году.

Отмечали сорок лет победы -
Годовщину славную свою.
На почётном месте наши деды
Выстояли два часа в строю.

В пиджачках. Холодный ветер с гулом
Налетал порой, пронзая грудь.
Но, как и на фронте, к ним простуда
Даже не помыслила прильнуть.

Взором обводя народ орлиным,
Выстояли вахту старики.
В долгой жизни им пригнуло спины,
Но душой по-прежнему крепки.

Люди одинакового роста -
или показалось это нам, -
Расходились, чтобы выпить по сто.
Если крепок - то по двести грамм.

Не было застольями богатых
И не каждый день вино во рту
Отмечали в восемьдесят пятом.
Помните, как жили в том году?

Слёзы

Есть слезы счастья, это я изведал.
Ты помнишь, друг, какой была страна?
Как плакали в обнимку в день победы?
И как мокро сияла Роднина?

Медаль, и флаг, и Гимн - всё совокупно,
И розы в торжествующей руке.
И видел Мир, как медленно и крупно
На лёд скатилась капля по щеке.

А до того ещё, а до того ещё,
А именно в тот сорок пятый год,
Как ликовал в слезах после побоища
Охрипший в криках радостный народ.

До самых изб от самого вокзала
До скудного стыдливого стола
Россия шла, сынов своих лобзала
И на плечах восторженно несла.

И видели, как маленькая капля
Сверкнула и застряла в бороде
У мужика, стоявшего, как цапля,
на уцелевшей, ноющей ноге.

Даты

Стоим, обнявшись, старые солдаты,
чья молдость в сражениях прошла,
и вспоминаем огненные даты:
два месяца, два года, два числа.

Умом воспринимается и нервом,
и строчкой в песню просится и в стих,
про то, как насмерть встали в сорок первом,
как в сорок пятом выбрались в живых.

В бинтах кровавых мы не одичали,
и не остервенели мы в свинце.
Мы оскорблено плакали вначале
и ликовали праведно в конце.

И чьей-то терпеливою рукою
в календарях не сорваны рывком
листок июньский от двадцать второго
и майский, от девятого, в другом.

Навек на пьедестал взойдут солдаты,
превысив купола, колокола.
И высекут под ними в камне даты:
два месяца, два года, два числа.

Одна

Вспоминали пору ту и даль ту,
что навек прославили страну.
Наградили женщину медалькой -
чествовали маму за войну.

Лес валили и в сугробе топли.
Я - старшой - работал за отца.
Мама вытирала младшей сопли,
а себе стирала пот с лица.

Жили мы бессонно и не сытно,
дни и годы славу не сотрут.
Эта слава на века отлита -
И за бой, и за великий труд.

С мамою работалось как надо
Даже интереснее при ней,
Будущность семейного подряда
Обнажалась сутью трудодней.

Благодарно приняты награды.
На груди сияли ордена.
Начинались танцы до упаду,
Мама шла к себе домой одна.

Низко плыли в небе облака

Хоронили сына кулака,
Ставшего в колхозе трактористом,
Ставшего потом и коммунистом.
Низко плыли в небе облака.

Шло за гробом всё, считай, село.
Старики и дети вперемешку.
У вдовы от сердца отлегло
При такой невиданной поддержке.

Был кому-то кум, кому-то брат.
Свояком по праву назывался.
Был и депутат, и делегат,
Избирался, переизбирался.

Поле десять раз перепахал,
На войне был ранен, но не сгинул.
И никто уже не вспоминал,
Чьим по списку значился он сыном.

Сухо прощелкал ружейный залп,
Прозвучали, сколько есть, клаксоны.
Камушек земли на гроб упал,
Дрогнули кладбищенские клёны.

***
Автобусы бьются как блюдца,
И горе в горах и в полях.
И слёзы горючие льются,
И нет утешенья в словах.

Кошмар, а не то что кручина.
В машину садясь, помолись.
Откуда и что за причина -
Изломана хрупкая жизнь.

К рулю недоученный лезет,
На курсах трех слов не связав.
Взроптало в дороге железо,
Протестно скрипят тормоза.

Глаза уже больше не выест
С машины обугленный дым.
На полосу встречную выезд
Так ли уж необходим?

За руль бесшабашные лезут,
Управу на них не найти.
Взропщи ходовое железо,
Башку дуракам отвинти!

***
Иногда только трачусь на грушу,
Редьку горькую чаще жую.
Напоказ выставляю душу,
Подешёвке стихи продаю.

Я удачлив в отдельном моменте,
Тиражу невеликому рад.
То ли дело Андрюша Дементьев -
По субботам идёт нарасхват.

Я не жалуюсь и не сетую
Не зажат редколлегией рот.
Не пиши пустяки, а для этого
Выходи на поверку в народ.

Накопил заготовок с полкороба
Получаю кредиты в казне.
После смерти запросят дорого -
По базарной пойду цене.

Походил, побродил по рынку
Груздь солёный отведал на вкус.
Жёлтой дыне погладил спинку,
Похвалил куртамышский арбуз.

Сколько стоит картошка в вагоне,
Сколько золото стоит в ларце?
Справедливые аукционы
Чётко точку поставят в конце.

Верни себя

А я скажу, что ты разиня,
Хотя умён и одарён.
В союз художников не принят,
На выставку не приглашён.

Чего ты ждёшь? - Билет на блюдце?
А ведь рука пока тверда.
Верни былое уваженье -
Исчезни горечь без следа.

Недооформленное членство
кем-то замылено в пути
Борись, как можешь, и главенствуй,
В дверь кулаками колоти.

***
Постарел, слинял, отпала грива.
Как, за что себя теперь судить?
Жалко - слишком долго был дичливым,
надо было бы драчливым быть.

Поэты и жёны

Поэты живут бережёно -
И слава в порядке, и дом
Поэты гордятся жёнами -
Собою же - только потом.

Прожить бы весь год без ругани,
Без грусти, без снов плохих.
Любуются жёны супругами,
Пишущими стихи.

Поэтам не быть пижонами -
Положено так судьбой.
Гордятся писатели жёнами,
Потом уж собой.

Камыш

Весна. Но всё ещё морозы.
И в поле просится дyшa.
Тебе в отсутствие мимозы
Сломлю метёлку камыша.

Конечно, не без интереса.
Подарок этот - этот знак.
Он пахнет озером и лесом.
Во льду прозимовавший злак.

Камыш шумел до края года.
В последнем месяце увял.
Не ставь красиво стебель в воду.
Поставь его в сухой бокал.

***
Стало быть, ещё чего-то значу.
На бегу, споткнувшись, не упал.
До конца пыл сердца не истрачен,
есть ещё остаточный запал.

Есть у милой женщины сомненья:
Говорит, вниманье уделя:
Долго ли протянешь без женьшеня,
без отставленного костыля?

Недостатки есть, я их не прячу,
И в её присутствии бодрюсь.
Вот куплю за спящей речкой дачу,
Отосплюсь, за трезвый ум возьмусь.